Sorry I broke the internet with my butt (с) Phil Lester
Черный долго шел за
ней, потом обогнал,
махнув рукой,
повел за собой…
ней, потом обогнал,
махнув рукой,
повел за собой…
читать дальшеКажется, в определенный момент она понимает, что не совсем обычно себя ведет, хотя на самом деле это абсолютно ей безразлично. Но она не больная, нет! Не из тех, что напоказ. Иногда бывают странности, почти всегда странности бывают, но это ведь со всеми так?
Саша проснулась утром без настроения, не заметила, что мама пыталась что-то спросить у нее, спохватилась, когда уже хлопнула дверь. Разве нельзя понять, что человек еще не пришел в себя после сна? Тем более после такого вязкого, гниющего, забирающего силы.
Но это ничего, предаваться унынию сегодня не будем, - так решила Саша и, проделав ежедневные свои манипуляции, отправилась в школу.
Можно было бы сказать, что ничего особенного за день не произошло, если бы не несколько отвратительных происшествий.
Первое было у входа. Она поскользнулась и пребольно ударилась спиной при падении. Содержимое пакета, находящегося до этого в ее руках, рассыпалось, пришлось путаться под ногами у вновь прибывающих и собирать диски, шарф, перчатки и еще какой-то мусор.
Но это бы еще ничего, при падении из глаза выскочила линза и впоследствии так и не нашлась.
Что ж, продолжаем путь. Были какие-то занятия, разговоры с людьми, что-то еще… Но в общем все не очень запомнилось – какой-то ступор напал на нее после падения, да еще глаза все время слезились…
Второе знаменательное событие произошло на третьей, самой большой перемене. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, она увидела, как через перила верхнего пролета перевешивается черный человек без лица, потом падает беззвучно и пролетает сквозь ступени. Казалось бы, ничего особенного, но вот уже Саша чувствует, что он летит все ниже и ниже, сквозь землю, и никак не может остановиться, он машет руками, пытается открыть рот, которого у него нет. Вдруг резкий крик: «ТЫ УМЕРЛА ЧТО ЛИ?!?»
Это подруга, Вита. Все продолжают идти, ничего особенного на лестнице нет.
«Похоже на то», - рассеянно говорит Александра и улыбается разозлившейся Вите.
Хм, стоило бы на этом остановиться и сказать, что Саше что-то около семнадцати, она не полная и не худая, не красивая и не страшная, и что-то еще, но я, пожалуй, не буду.
Третье происшествие, достойное внимания, произошло не далеко от дома, а точнее на остановке «северная».
Ах да, сначала в автобусе какой-то мужчина лет сорока пяти в темном пальто и с небритым лицом, пять остановок спокойно проехавший рядом с Сашей, вдруг резко повернулся и стал смотреть прямо на нее, не отводя взгляда. Что-то не оказалось наглости и еще чего-то, чтобы психануть и поставить его на место. Хотя ничего страшного он ведь и не делал, правда?
Так вот, выйдя из автобуса, она стала было переходить широкую дорогу, но вдруг остановилась – перед ней шел тот самый, с лестницы, шел прямо на дорогу, под машины. Она остановилась как вкопанная, потом побежала за ним, хотела посмотреть на его лицо, но он вдруг исчез, а ее чуть не задавила машина, водитель успел затормозить в последний момент, только немного ушиб ее. Но это ничего, она пообжала дальше через дорогу, пока не добралась до тротуара, где остановилась, дабы обдумать и постичь.
Но обдумать и постичь не получилось, а получилось простоять десять минут, глядя в одну точку и не думая ни о чем. Ну да что уж теперь говорить, такое часто со всеми случается. Ведь правда же?
Так что день ничего такой, насыщенный по сравнению с предыдущим.
Что-то поучила, посмотрела в окно. Веселый денечек.
Вот, наконец-то, и спать пора. Самый любимый ее момент. Тут начинаются рассуждения.
Что такое со мной?.. Что с ним такое?.. Кто это вообще?.. Вита не видела его, никто не обратил внимания, но ведь он был… и на дороге тоже он. Весь день он у меня в голове, кажется, еще до того, как я увидела его. У него нет лица?.. Скорее, оно есть, просто я в задумчивости не обратила внимания… Ну лезет человек через перила и пусть себе лезет…
Но зачем же лезть ко мне в голову?..
…
Так вот все и началось. С того дня он, этот странный человек, назовем его Черный, иногда стал появляться в ее реальности, а в ее мыслях занял почетное место. В автобусе, в кино, дома, в снах – он везде преследовал, жил вместе с ней, иногда помогал, иногда мешал, но стал неотъемлемой частью того мира, что назывался Александра.
Как-то вечером, придя домой около семи часов, Саша не стала включать свет в квартире – слишком устали глаза, а молча разделась, тихо и медленно прошла в свою комнату и легла на кровать. Голова нестерпимо болела, она будто была зажата в тисках, все казалось нереальным. Прошло три недели с тех пор, как она впервые увидела Черного, но сейчас даже эти мысли были неинтересны, не хотелось думать вообще. Саша медленно закрыла глаза, провела по ним холодными пальцами, стало немного легче. Сдавила виски, обхватила голову и, сильно сжав, открыла глаза.
Черный сидел на кровати рядом с ней в черном каком-то балахоне с капюшоном, накинутым на голову и скрывающим лицо. В первый момент Саша дернулась было от неожиданности, но Черный медленно протянул к ней руки, положил их поверх ее рук в обхват головы. Сразу стало так приятно, прохладно, спокойно…
Неизвестно, сколько так просидели они, лица его она так и не разглядела. Сначала пыталась откинуть капюшон, высвободив руки, но он не позволил, отклонившись. Все как-то кончилось, он наклонился к ней, из-под капюшона повеяло на нее дыханием Черного, каким-то сырым и прохладным. Она прикрыла глаза, это дыхание распространилось по всему телу, как будто она была без одежды. И исчезло внезапно.
Долго еще не хотелось ей открывать глаза, виделся какой-то темный угол, в котором два человека в балахонах с капюшонами то сливаются в одну темную кляксу, то, отталкиваясь, тянут друг к другу руки, длинные и тонкие. Долго так они сливались и разъединялись, превращались в самые разные фигуры, пока наконец не слились окончательно со стеной, а стена не пропала в угасающем сознании Саши, засыпающей мягким прохладным сном.
Что ж, с тех пор Черный стал часто посещать ее, помогать избавиться от боли, страха, неудач, обрести душевное спокойствие… Саша привыкла к нему, полюбила за помощь, за то, что он иногда развлекал ее своими выступлениями среди людей, которые не видели его. Черного видела только она, больше никто. Он будто существовал только для нее и себя, а она все больше удалялась от мира, хотя продолжала вроде бы участвовать в жизни, но легче, невесомее, чем прежде. Ведь теперь у нее был Черный.
Но не надо думать, что они подружились, нет!
Как в одном человеке сплетаются самые разные побуждения и мотивы, страсти и переживания, казалось бы, совершенно противоположные, так Саша и Черный играли одним им известную пьесу, злили и смешили друг друга, сходили с ума и успокаивались. Как человек не может вырвать из своей души чувства, которые тревожат, но без которых нельзя, так и Саша не могла уже остаться без него, остаться в одиночестве, как одиноки все в этом мире.
Однажды он показал ей свое лицо. Это случилось каким-то серым вечером, когда Саша совсем не ждала его, сидела на окне и читала книгу. Он вдруг появился рядом, на подоконнике, посидел немного, а потом резко откинул капюшон.
Лицо его не было ни отвратительным, ни прекрасным, ни даже чем-то средним. Бледное, как луна, сероватое, как пепел. Глаза были странного цвета – не черного и не серого, но черно-серого, эти два цвета переплетались, порождая какое-то странное ощущение, что глаза эти смотрят уже давно и мудро на этот мир.
Хорошее было лицо. Спокойное.
Как-то внезапно Сашу выгнали из института, куда она поступила с горем пополам полгода назад. Но она не очень расстроилась, ей было чем заняться – она стала сочинять музыку. Музыка эта была не веселой, но пронзительной и иногда спокойной. Черный всегда сидел и слушал, как она подбирает аккорды на гитаре.
Хотя сейчас и не вспомнить, когда точно, но где-то через год после изгнания из университета Саша однажды брела по городу, впервые растерявшись, подумав о том, что надо бы как-то себя обеспечивать…
Черный долго шел за ней, потом обогнал, махнув рукой, повел за собой. Так шли они долго, пока не пришли в какой-то подвал, где были серые тени и больше ничего…
На следующий день Саша ушла из дома. Ведь теперь нашла она свое место! Там теперь будет писать музыку, раздумывать…
А жить?..
Такова история этой сидящей рядом со мной на скамейке тощей женщины неопределенного возраста с выцветшими, но живыми глазами. Разве могут быть такими живыми глаза у человека, который находится в этом доме скорби уже более десяти лет? Но я знаю ее жизнь, знаю – она счастлива и свободна. Не скажу, откуда я знаю все это. И не скажу, почему мы здесь. Души не выдают тайн.