Я, собственно, к чему? - Мне всегда казалось, что СЛЭШ - удел "малоизвестных" самодеятельных авторов, а серьезные литераторы такими вещами не грешат.
Каково же было моё удивление, когда на 822 странице нудноватой, но довольно интересной книги, в которой автор охватил и со своей позиции описал всю историю последнего столетия: и фашизм, и геноцид и современную американскую власть. Описал невидимые рычаги, двищущие политику, конечно такими, какими он сам их вообразил. Затронул вопросы психологии жестокости и т. п. и вдруг - такое:
Цитата:
==================
грязный слеш от Дэна Симмонса - "два старых педика в душе" lol
Передача длилась полтора часа, семьдесят две минуты из которых преподобный Саттер читал свою проповедь. Сначала он зачитывал отрывки из Послания апостола Павла к коринфянам, после чего разразился гораздо более длинной речью, в которой сам стал воображать себя Павлом, пишущим коринфянам в наши дни и сообщающим о перспективах духовного развития Соединенных Штатов. Говоря от лица апостола Павла, преподобный Джимми Саттер обрисовывал нравственный климат в стране как разгул безбожия, порнографии, вседозволенности, разврата, демонической одержимости, поощряемой видеозаписями, компьютерными играми и состоянием всеобщего и всепроникающего разложения, наиболее ощутимо проявляющегося в отказе принимать Христа как своего личного Спасителя.
Когда ансамбль «Евангелические гитары» допел последние триумфальные аккорды и на всех девяти камерах погасли красные лампочки, преподобный Джимми Уэйн в сопровождении лишь трех телохранителей, личного консультанта и бухгалтера двинулся к своему кабинету по пустым коридорам, куда никого не допускали. Саттер оставил всех пятерых в приемной и, на ходу снимая пасторские одежды, двинулся по ковру своей святая святых, пока не застыл обнаженным у стойки бара. Он наливал бурбон в высокий фужер, когда кожаное кресло у его рабочего стола вдруг развернулось, и Саттер увидел в нем пожилого человека с румяным лицом и выцветшими глазами.
— Весьма впечатляющая проповедь, Джеймс,— иронично произнес тот с едва заметным немецким акцентом.
От неожиданности Саттер подпрыгнул, пролив бурбон себе на руку.
— Черт побери, Вилли! Я думал, ты приедешь позже...
— А я решил приехать раньше,— улыбнулся Вильгельм фон Борхерт, оглядывая обнаженный торс преподобного.
— Ты прошел через мой индивидуальный вход?
— Естественно,— кивнул немец.— А ты думал, я войду вместе с толпами туристов и поприветствую приспешников Ба-рента и Кеплера?
Джимми Уэйн Саттер что-то пробормотал, допил свой бурбон и направился в ванную.
— Сегодня утром мне звонил брат Кристиан. Как раз по поводу тебя! — крикнул он, перекрывая шум льющейся воды.
— Неужели? — осведомился Вилли все с той же улыбкой.— И чего же хотел наш старинный друг?
— Он просто поставил меня в известность, что ты трудишься, не покладая рук,— откликнулся Саттер.
— Правда?
— Хейнс,— пояснил преподобный, и голос его отразился эхом от изразцовых стен, когда он шагнул под струи душа.
Вилли подошел к двери ванной. На нем был белый льняной костюм и открытая рубашка цвета лаванды.
— Хейнс — это агент ФБР? — уточнил он.— И что же с ним случилось?
— Можно подумать, ты не знаешь.— Саттер принялся усиленно растирать губкой свое тело — розовое, гладкое и безволосое, чем-то напоминавшее огромную новорожденную крысу.
— Может, и не знаю, так что расскажи мне.— Вилли снял пиджак и повесил его на крючок.
— После гибели Траска Барент отслеживал израильские связи. Выяснилось, что в израильском посольстве кто-то занимается компьютерным расследованием, используя файлы ограниченного допуска. Их интересовала информация, связанная с братом К. и всеми остальными. Но ведь для тебя это не новость, не так ли?
— Продолжай, я внимательно слушаю.— Вилли стащил рубашку и повесил ее рядом с пиджаком. Затем, не торопясь, снял свои модные итальянские туфли за триста долларов.
— Барент ликвидировал назойливого субъекта, а Хейнс взялся отслеживать его связи на Западном побережье, где ты играл в какую-то непонятную игру. Вчера вечером Хейнс чуть было не поймал твоих людей, но в результате пострадал сам. Кто-то заманил его в лес и пристрелил. Кого ты использовал? Лугара? — спросил Саттер, шумно отфыркиваясь под струями воды.
— И нарушители спокойствия так и не были пойманы? — Вилли аккуратно сложил брюки и, повесив их на спинку биде, остался лишь в синих трусах.
— Нет,— ответил преподобный Джимми Уэйн.— Они наводнили лес полицией, но пока так никого и не нашли. Как тебе удалось провернуть это дело, Вилли?
— Профессиональная тайна,— усмехнулся немец.— Послушай, Джеймс, если я скажу тебе, что не имею к этому никакого отношения, ты мне поверишь?
Саттер рассмеялся:
— А как же! Ровно настолько, насколько ты поверишь мне, если я скажу, что все пожертвования идут на приобретение новых Библий.
Вилли снял с запястья золотые часы.
— Это может как-то помешать нашим планам, Джеймс?
— Пока не вижу, каким образом,— ответил Саттер, ополаскивая от шампуня свои длинные седые волосы.— Думаю, брат Кристиан еще с большей готовностью будет ждать тебя на острове.— Он открыл стеклянную дверь душа и посмотрел на обнаженное тело Вилли. Член у преподобного встал, головка почти побагровела.
— Но ведь мы не дрогнем, не так ли, Джеймс? — промолвил Вилли, входя под душ и становясь рядом с проповедником.
— Нет,— откликнулся Джимми Уэйн Саттер.
— Чем же мы станем руководствоваться? — осведомился немец напевным голосом.
— Откровением Иоанна— Саттер блаженно застонал, когда Вилли нежно взял в руки его мошонку.
— Какова же наша цель, mein Liebchen*? — прошептал Вилли, поглаживая тяжелый пенис преподобного.
— Второе пришествие,— выдохнул Саттер, закрывая глаза.
— И чью волю мы исполняем? — Немец провел губами по гладкой щеке Саттера.
— Волю Господню,— ответил преподобный Джимми Уэйн, двигая чреслами в унисон с движениями ласкающей его руки.
— И что является нашим божественным орудием? — прошептал Вилли в ухо Саттеру.
— Армагеддон, Армагеддон! — воскликнул тот.
— Да свершится воля Его! — возопил немец, быстрыми, энергичными движениями растирая пенис проповедника,
t — Аминь! — заорал Саттер.— Аминь! — Он раскрыл рот, позволив трепещущему языку Вилли проскользнуть внутрь, и кончил. Белесые нити спермы заструились на дно душевой, вращаясь в струях воды, пока не исчезли в отверстии канализации.
===================
Конец цитаты